Ecsklusiff

Маркиз де Сад

Место - Форт Лодердейл, Флорида. Дата - 4 июля 1990 года. Предмет - ладонь, протягивающая мне таблетку кислоты. Моя подружка Тереза ела эту дрянь и раньше. Шизофреничка Нэнси тоже. Я - никогда. Я держу таблетку во рту до тех пор, пока она не мне не надоедает, и мужественно глотаю. Я погружаюсь в воспоминания о первом концерте Marilyn Manson And The Spooky Kids, полагая, что моих собственных сил скорее всего хватит, чтобы сопротивляться действию чуждого элемента в моем организме. Эндрью и Сьюзи, парочка, подсунувшая мне эту гадость, загадочно улыбаются. Минуты проходят, но ничто не меняется. Я лежу в траве и фокусируюсь на окружающем пространстве, чтобы сразу заметить, если кислота начнет действовать. “Что ты чувствуешь?” - голос спускается с небес, и я вижу лицо Нэнси, наполовину скрытое ее черной шевелюрой. “Ничего", - отвечаю я, озираясь по сторонам, так как не хочу, чтобы нас засекла Тереза. “Мне надо с тобой поговорить ", - настаивает она. “Чудесно". “Я начала понимать некоторые вещи. О нас. Я имею в виду, что не забочусь о том, что скажет или подумает Карл. Но нам нужно сказать им, что мы думаем друг о друге. Потому что я люблю тебя, и я думаю, что ты испытываешь то же самое, даже если еще сам не догадываешься об этом. Это не может продолжаться вечно. Я не хочу, чтобы это пересекалось с делами нашей команды". - нашей команды, замечательно! - “Мы будем стараться.


Я имею в виду, что любовь..". Когда она в очередной раз произнесла слово “любовь”, ее лицо засияло, словно рекламный щит, пропагандирующий собственное притворство. Слово “любовь” словно повисло в воздухе, и это было очень забавно. Я понял, что отправляюсь в путешествие без единого шанса на возвращение. “Ты чувствуешь перемены?” -спрашиваю я. “Да, конечно ", - страстно шепчет она, словно мы были на одной волне эмоций и состояния. Я очень хочу кого-нибудь, кто чувствовал бы то же, что и я, но, мой Бог, я не хочу, чтобы это была Нэнси. Я не хочу этого! Я встаю и начинаю искать Терезу. Я направляюсь в дом и понимаю, что потихоньку начинаю терять ориентацию на местности. Люди сидят кучками по углам комнат, улыбаются и зовут меня присоединиться к ним. Я продолжаю идти, и дом кажется мне бесконечным. Я прохожу около сотни комнат, хотя, возможно, это была одна и та же комната, потихоньку понимая, что моя подружка развлекается там, где меня сейчас нет. Я возвращаюсь на задний двор, но там почему-то темно и пусто. Я не уверен, насколько долго я был внутри. Я стою словно дурак и озираюсь по сторонам. Невообразимые картины возникают вокруг, словно нарисованные карандашом в воздухе, и исчезают секунду спустя. Я двигаюсь прямо сквозь них и понимаю, что идет дождь. Я чувствую, что дождь идет прямо сквозь меня, сквозь слои света, сквозь эманации моего тела. Нэнси нагоняет меня. Мы идем к подножию холма, к небольшому ручейку, протекающему там. Повсюду, куда падает мой взгляд, я вижу сотни серых жаб, прыгающих по камням и траве. Я давлю некоторых из них своими тяжелыми бутсами и с ужасом понимаю, что не хочу этого делать, не хочу убивать этих существ, у которых есть родители и дети и которые тоже хотят вернуться домой. Нэнси что-то говорит мне, и я притворяюсь. что внимательно ее слушаю. Но все, о чем я думаю сейчас - так это раздавленные жабы. Я понимаю, что это далеко не самая лучшая прогулка, потому что если бы это была нормальная прогулка, Тимоти Лири дал бы кучу объяснений в своих книгах. Я сижу на камне и пытаюсь взять себя в руки, стараясь убедить себя, что это наркотик думает за меня, что настоящий Мэрилин Мэнсон вернется в нужный момент. Или это и есть настоящий Мэрилин Мэнсон, а тот, другой, является его бледной копией? Мой разум крутится словно колесо вокруг моего сознания. Перед моим взором проплывает череда образов: ступени в мою комнату в Кэнтоне, Нэнси в клетке, карточки миссис Прайс, дальше - полисмен в баптистской шапочке, фотографии окровавленных влагалищ, исполосованная шрамами женщина, подвешенная на дыбе, толпа детей, разрывающих американский флаг. И, наконец, лицо, огромное и гротескное, желтое как у больного гепатитом. Его губы черны, а глаза окружены тонкими черными фигурами, похожими на нарисованные руна. Постепенно я понимаю, что это мое лицо. Мое лицо лежит на тумбочке рядом с моей кроватью. Я тянусь к нему и замечаю, что руки покрыты татуировками, которые я только собирался сделать, а лицо на самом деле - обложка пафосного журнала. Звонит телефон, и я снимаю трубку. Женский голос, представившийся как Трэйси, говорит, что видела журнал с моим изображением и это глубоко потрясло ее. Я пытаюсь что-то сказать, но она извиняется, что не может долго говорить и что она хочет увидеть меня сегодня вечером на большом концерте, о котором я раньше не слышал. Я отвечаю, что постараюсь не разочаровать ее, вешаю трубку и погружаюсь в сон. “Шухер, полиция!” Кто-то кричит на меня, и я открываю глаза. Надеюсь, что уже утро и все кончилось, но с ужасом понимаю, что до сих пор сижу на камне у ручья в окружении мертвых жаб, Нэнси и парня, кричащего, что полиция повинтила всю тусовку. Я всегда был параноиком по отношению к полиции, потому что до сих пор я не делал ничего совсем уж нелегального, но всегда мечтал об этом. И когда вокруг меня много полицейских, я боюсь, что скажу или сделаю что-нибудь такое, за что меня арестуют.


Мы убегаем. Дождь прошел, но под моими ногами до сих пор мокро и грязно. Я не хочу быть пойманым. Мы останавливаемся у Шевроле, залитым свежей кровью с крыши до выхлопной трубы. “Что, мать вашу, здесь происходит!? - кричу я своим спутникам. - Что это? Что случилось? Ответьте!” Нэнси тянется ко мне, но я отталкиваю ее и вижу Терезу. Она затаскивает меня в свою машину и начинает объяснять, что другая машина просто выкрашена в красный цвет и выглядит облитой кровью только потому, что на ней капли дождя. Но у меня совсем поехала крыша: мертвые жабы, полиция, кровавая машина. Я вижу логику. Все против меня. Я слышу, что что-то кричу, но не понимаю смысла. Я просто хочу выбраться из этого проклятого авто. Я бью в ветровое стекло, трещины паутиной разбегаются по нему, из кулака течет кровь. Тереза шепчет мне в ухо, что понимает, что я чувствую. Я верю ей, и мне кажется, что она также себе верит. Потихоньку я начинаю остывать, и мы возвращаемся на вечеринку. Все люди на месте и ничто не указывает на то, что здесь были копы. Кто-то моментально пытается подшутить надо мной и старается столкнуть в бассейн. Мне кажется, что кислота плюс плавание равносильно смерти, и со всей дури начинаю лупить его, словно куклу, которую могу разорвать на части. Я бью его, не чувствуя боли в разбитых о стекло руках. Я прекращаю битву и предлагаю народу ехать ко мне в гости. Мы залезаем в машину - я, Тереза, Нэнси и Карл - четыре составляющих одного недоразумения. Подъехав к дому, мы вываливаемся из авто и идем прямо в мою комнату, где находим Стефена, нашего сапожника без сапог, лениво смотрящего видак. Он пытается заинтересовать нас фильмом “Кровавый Дом-5”. Карл погружается в просмотр этого бреда, а Нэнси, не говоря ни слова, отправляется в ванную. Стефен без умолку болтает о том, какие спецэффекты были использованы в фильме, а я тупо сижу на кровати рядом с Терезой. Внезапно я понимаю, что из ванной комнаты доносится сдавленный, царапающий звук, будто десятки крыс скребутся о кафель, и врубаюсь, что это звук карандаша, которым яростно водят по бумаге. Звук становится все громче, перекрывает треп Стефена и телевизор, и до меня доходит, что это Нэнси отчаянно царапает на бумаге что-то такое, что расстроит мои планы и разрушит мне жизнь. Нэнси появляется в дверях и сует мне записку. Никто не замечает, это строго между нами. Смотрю в экран и собираю свое внимание. Я смотрю на него столь пристально, что не могу сфокусировать взгляд. Сейчас это даже не телевизор, а свет стробоскопа. Я поворачиваюсь и снова смотрю на Нэнси. Я вижу прекрасную женщину с длинными светлыми волосами в футболке Alien Sex Friend, скрывающей ее формы. Это, должно быть, та женщина, что звонила мне... Трэйси. Я слышу Дэвида Боуи: “Я. Я буду королем. А ты, ты будешь королевой". Одной рукой я сжимаю руку Трэйси, в другой держу бутыль Джек Дэниэлс, и мы стоим на балконе в доме, где проходит величайшая из вечеринок, на какой я когда-либо был. “Я не знала, что ты такой, - говорит она, как-бы извиняясь, - Я думала, ты совсем другой". Кругом сияют огни, Дэвид Боуи поет: “Мы могли быть героями всего лишь на один день ", и все улыбаются, глядя на нас. “Я провел юность, мастурбируя на эту сучку ", - тур-менеджер, а может быть, и я сам, смеется мне в лицо. “Кто?” - спрашиваю я. “Этот". “Кто этот?” "Трэйси Лордс, ты счастливый дурачок". На полу под нами развалился высокий субьект с длинным черным хайром и лицом, покрытым белым гримом. На нем ботинки на платформе, чулки, черные кожаные шорты и такого же цвета майка. Он выглядит как я, вернее, как пародия на меня. Я буду удивлен, если это действительно я сам. Внезапно толстая девица возникает какбы сквозь лицо Трэйси. Она тоже пялится на этого субъекта. Она пришла снизу, оттолкнув телохранителя - меня? - у входа. “Ты хочешь знать, кто этот парень? Никто толком не знает его имени. Он постояно бездомен. Он постоянно ворует деньги и тратит их чтобы выглядеть как ты. Он постоянно появляется здесь и танцует под твои записи". Я снова слушаю музыку. Ди-джей заводит “Sweet Dreams” Eurythmics, но песня звучит медленнее и мрачнее. Ее поет мой голос. Я жутко хочу поскорее убраться отсюда, из места, где все люди таят в себе угрозу и смотрят на меня, как на звезду, у которой не мешало бы слегка притушить свет. Трэйси хватает меня за руку и уводит прочь. Мы попадаем в VIP-залу со столом, заваленным нетронутыми сэндвичами, и садимся. Что-то в моей руке... листок бумаги. Я фокусирую взгляд. “Дорогой, любимый Брайен. Я готова послать своего парня, и я думаю, что ты пойдешь дальше вместе со мной. На прошлой неделе ты сказал мне, что недоволен вашими отношениями с Терезой, -черт, это от Нэнси. - Я сделаю тебя счастливым. Я знаю, я могу. Никто не позаботится о тебе, как я. Никто не будет трахаться с тобой так, как я. У меня есть так много дать тебе". Мои руки опускаются. Я не хочу заниматься этим, несмотря на то, что позволил втянуть себя в это путешествие. Когда же оно закончится! Нэнси стоит в дверях ванной и смотрит на меня. Ее грудь вздымается под армейской футболкой, большой палец засунут в карман джинсов и она покусывает нижнюю губу. Она совсем не выглядит сексуальной, она нелепа, как фотография Джоэла-Питера Уиткина. Я встаю и иду мимо нее в комнату. Тереза и Карл лениво глядят в экран, не обращая внимания на нас и болтовню Стефена. Я возвращаюсь обратно и плюхаюсь на край ванны, стараясь утихомирить свои крутящиеся мысли и вспомнить, что я собирался сказать Нэнси. Я слышу музыку, громкую и навязчивую, и чувствую, что отрубаюсь. Музыка в моей голове становится еще громче. “Это не мой прекрасный дом! Это не моя прекрасная жена!” Нет, она играет не в моей голове, это песня Talking Heads “Once In A Lifetime”. Я валюсь на пол и пялюсь в потолок. “И ты можешь спросить себя: “И как же ты попал сюда?” Она - Трэйси - склоняется надо мной, задирает мою футболку, обнажив шрамы, которых у меня вроде бы не было, ее другая рука расстегивает мои брюки. Ее рот пышет жаром, и я чувствую запах табака и виски. Она стягивает с меня штаны и, эффектно перекрестив руки, снимает с себя топ. Она задирает свою юбку, и я вижу, что под юбкой ничего нет. Это не выглядит слишком пошло, как если бы она играла роль в порнофильме. Она тактична, аккуратна и божественна. Я пьян и в то же время влюблен. Сквозь прозрачный шелк занавески, разделяющий нас, на фоне света стробоскопов я вижу силуэт телохранителя, охраняющего нас, словно Святой Петр. “Однажды в жизни..". Я вхожу в нее, и она вскрикивает. Я глажу ее волосы, но они почему-то слишком коротки и кудрявы... Черт, я трахаю Нэнси! Что я творю?! Это не та ошибка, которую можно себе позволить! Трахать шизоидную девку! Сквозь вспышки света я вижу лицо Нэнси, уставившееся на меня, вижу ее бедра, сжимающиеся и раздвигающиеся, мокрые, словно челюсти бешенного пса. С каждой вспышкой ее лицо становится все более искаженным, нечеловеческим... более демоническим. Да, это самое правильное слово! Я продолжаю трахать ее все сильнее, но мой разум кричит прекратить весь этот кошмар. Все. Я трахаюсь с дьяволом. Я продал свою душу! “И ты можешь спросить себя: “Куда же ведет это шоссе?” Кто-то кусает меня за мочку уха. Я думаю, что это Трэйси, потому что она нравится мне. Она смотрит мне прямо в глаза и шепчет: “Я хочу, чтобы ты кончил в меня!” Музыка остановилась, огни перестали вспыхивать, и я кончил в нее, словно бросил букет белоснежных лилий в свеже вырытую могилу. “Ты можешь спросить себя: “Прав я или нет?” И ты можешь ответить: “Мой Бог, просто я сотворил этот бред".